Вика заметила взгляд Алексея, сладко потянулась и ее красивые груди призывно качнулись. Два раза намекать Алексею было не надо. Он тут же перебрался на ее кровать и жадно приник губами к ее отвердевшему соску. Он перекатывал его языком внутри горящего рта, посасывал и слегка сдавливал губами. Язык перебрался на ореол вокруг соска и легким движением пробежался по нему, сладостные мгновения, озвучивались приглушенным причмокиванием, которое сопровождает поедание яств. Это заводило обоих. «Попробуй теперь эту девочку" — выдохнула Вика, прикрывая глаза, и приблизила к его губам свою левую сисечку, «А то она обидится». Отведав прелести левой девочки, изголодавшиеся после трапезы губы коснулись губ спутницы. Они ждали этого момента и вмиг подхватили сладкую трапезу, языки закружились в хороводе празднества Вакха, попеременно проникая и меряя глубину рта друг друга. Ее озорной язычок проник глубоко и пробежался по всем закоулкам с победным криком: «Я проник в тебя, я здесь и ты мой и

Когда он, наконец, снял с нее трусики, провел вниз рукой и почувствовал влагу, то оторвался от ее губ и стал целовать грудь, соски, живот, резко сорвал юбку, раздвинул ее ноги и приник ртом к самому горячему. Она уже ни о чем не думала, а полностью отдавалась этому едва знакомому мужчине и, притянув его голову еще ближе, получала неизведанное доселе удовольствие. Оргазм возвел ее на незнакомые уровни ощущений. Когда он резко вошел в нее, из глаз полились слезы. Она не понимала, что происходит, но хотела, чтобы это никогда не прекращалось. Они занимались неистовым сексом, счет ее оргазмам давно был потерян, а время перестало существовать. Когда и он поднялся на ее волну наслаждения, все было кончено. Совершенно обессилевшие, они лежали рядом, обнаженные. Сознание постепенно возвращалось к девушке, и она стала понимать, что отдалась буквально первому встречному...

Он опустился на колени и протянул мне свою руку. Дрожащими руками я обхватила его большую мужскую ладонь и притянула к груди, слегка вздохнув в момент прикосновения. Его рука слегка дёрнулась, но он всё понял и притянув меня к себе за талию, впился в мои губы. Рука, что касалась груди, уже нежно сжимала её, и пальцы касались соска, к тому моменту уже затвердевшего. Сквозь страстный поцелуй прорывалось тихое постанывание. Парень повалил меня на пол, на злосчастное одеяло, и оторвался от губ. Он жадно осматривал моё тело, касаясь то тут то там руками, и немного тяжеловато дышал. Одна его рука скользнула вниз, и его пальцы коснулись разгоряченной плоти. С моих губ сорвался приглушённый стон, и руки, кажется, зажили своей жизнью, потому что начали стаскивать с парня рубашку, а затем и расстёгивать брюки. Впрочем, от брюк он избавился самостоятельно, ещё раз взглянув в мои глаза, словно спрашивая, точно ли я не против того, что он собирается сделать. Но мои глаза были прикрыты, из

«Руки!... « Убираю, чтобы через пару ударов снова прикрыть беззащитные ягодицы и не убирать, несмотря на приказ. «Руки», — слышу снова. Стегает по ладоням. Больно, но убирать не хочу. Видимо, жалеет меня, понимаю, что может быть больнее. «Что-то вольготно ты у меня себя ведёшь». Знакомое металлическое бряцание. «Руки!» Вытягиваю их вперед, на запястьях защёлкиваются наручники. Серебристые металлические. Никогда таких не видела. Да много ли чего я вообще видела в жизни? Снова хлыст впивается в мои ягодицы, оставляя розовые саднящие рубцы, он стегает меня по спинке, по плечам, и, совсем легонько — по шее. Достаёт мой любимый, уже горячо любимый флоггер. Я знаю, что меня ждёт. Наслаждение. Замахивается, закрываю глаза. Удары сыплются один за другим. Разные — жёсткие, обжигающие, горячие, ласкающие. Я наслаждаюсь, я кайфую. Каждым ударом. Почти растворяюсь в этом. Передышка, снова хлыст. И снова — ненавистная боль. И снова — флог, как долгожданная ласка...

Ее руки расстегивали мою рубашку, и тут я сказал себе: «Стоп». Нельзя так увлекаться, ясно ведь, что это только из-за фотографии. Компрометирующее фото в обмен на секс — неужели я на это пойду? Еще немного, и мне будет все равно — пусть так! Но сейчас это как-то... гадко. Хотя желание никуда не делось, я отстранился, оправил на девушке платье и потянулся к фотоаппарату. Странно. Он лежал не там, куда я его положил, и возник какой-то глюк с картой памяти... — Не пойму... — сказал я и обернулся к девушке. Она сидела на столе и крутила в пальцах карту. Пока мы целовались, она вытащила ее из аппарата. Вот это ловкость рук! — Ты могла сразу уйти. Или сломать карту, — недоуменно сказал я, — почему... — Потому что ты не стал пользоваться ситуацией. Но это не главное. — А что главное? — Я хочу тебя, — просто сказала девушка. Я подошел к столу вплотную и, приподняв ее подбородок, заставил посмотреть прямо в глаза. — Повтори, — задыхаясь, приказал я. — Я хочу тебя, — сказала она. Я чувствовал

Я взял её за запястье, притянул к себе, плечом захлопнул дверь и, подхватив под попу, понёс её в спальню. Бросил на расстеленную кровать... — Ты что?? Отпусти! Нет! Нет!! — она продолжала сопротивляться, ещё более распаляя меня, я срывал с неё одежду, целуя, ловя её судорожное, прерывистое дыхание. Наконец узкие голубые трусики полетели в угол, бюстгальтер оказался под грудью. Я на секунду отстранился, любуясь красивым женским телом. В несколько секунд разделся, и, взяв её за тонкие щиколотки развёл ножки, прижал колени к груди. Перестав сопротивляться, Наташа тихонько плакала, слёзы капельками стекали из уголков её глаз. Между ног чернел красивый треугольник вьющихся волос, обрамляющих розовые губы и узенький аккуратный анус в глубине полушарий круглых белых ягодиц...

— Красота! Такую красоту и ни кому не показывать? — я с ехидной улыбкой подозрительно посмотрел жене в глаза. — Приставали- то турки поди? — Да там даже к бабкам семидесятилетним пристают, — Марина опустила полы халатика, взяла крем для тела, подсела ко мне на край кровати и стала намазывать свои изящные ножки. — Ты что, ревнуешь? Сам же меня одну направил на курорт, сам разрешил побаловаться, если очень захочу, а теперь возмущаешься? — Так, все-таки значит было чего-то? А ну рассказывай! — Ну-ну, разок может и было, — Марина подхватила игру и стала, растягивая слова, изображать загадку. — А может и не было...

— Может... — нерешительно начала она — может тогда мы сможем найти какой-нибудь другой компромисс? — Катя сделала пару шагов вперед. Она хотела сказать это как можно более сексуально, но все же кое какие нотки отчаяния проскальзывали в ее голосе. Глеб понял о чем она говорила, но от удивления не нашел что ответить. Внешне он оставался спокойным, но внутри его сердце застучало как сумасшедшее. «Он???... И она???», — разумеется он частенько позволял себе пофантазировать о Кате Соколовой с тех пор как только ее увидел, когда пару лет назад она пришла на первый курс. Но сейчас Катя здесь, перед ним и кажется снимает с себя... Что???! Катя подошла почти вплотную к сидящему профессору. Вид у нее был обеспокоенный и тем не менее она снимала перед ним трусики. Он ничего не видел, только то как из под ее мини сползает черное кружевное белье. Глеб сидел оцепеневшей фигурой. Красавица Катя была так близко. Он чувствовал ее запах и слышал как возбуждение стучит в его ушах. — Профессор, — только

Доводилось ли тебе когда-нибудь в жизни любоваться вечерним закатом, сидя на берегу моря? Солнце, гревшее целый день побережье, выполнив свою дневную работу, заходит за горизонт, медленно опускаясь в воды моря. Волны неторопливо с легкостью и грацией омывают пески “дикого” побережья. Дикого. Тут редко появляются люди. Природа здесь по-прежнему сохраняет в себе девственную, не поврежденную красоту, не тронутую человеком. Но эта первобытная дикая, не покорная людям красота нарушается. Ее нарушает, появление на пляже двух молодых людей. Мужчины и женщины. Да, именно мужчины и женщины. Хотя пусть и очень молодых. На девушке одето легкое летнее платье, подчеркивающее красоту и грацию ее нежного женского тела. Ее волосы, покоряясь дыханию ветра, развиваются из стороны в сторону, добавляя данной картине некую изящность и элегантность. Руки двух молодых людей соединены друг с другом, показывая, что парень и девушка не хотят ни на секунду расставаться друг с другом. Один момент и их губы

Когда солнце зашло и дневная духота сменилась вечерней прохладой, я развел костёр на площадке около дома и притащил из погреба немного картошки. Огонь тихонько похрустывал ветками, сухие травинки в пламени сворачивались в горящих червячков... Я поднялся и пошёл в дом за книжкой. У забора я увидел тётю Таню, идущую к общему колодцу за водой. Днём я то и дело разглядывал её, пока она в одном купальнике копошилась на своём огороде: невысокая, средних лет женщина с пронзительно красивыми глазами. Мы поздоровались и я помог ей достать воды из колодца...

- Алеша! Зайдешь ко мне! – предложила она у дверей подъезда. - А давай чаю попьем! – встречно предложил я. – Заодно с мамой познакомишь! - Сегодня матери нет. Она уехала к родственникам. – она улыбнулась мне. А потом мы страстно целовались и обнимались в ее комнате. Есть мнение что девушка или женщина, которая великолепно танцует, также великолепна и чувственна в постели. Уверяю вас это настоящая истинна. Ее поцелуи были то мягкие, то неожиданно она останавливалась, внимательно смотрела мне в глаза и вновь бросалась в мои объятия, жарко страстно целуя. А с удовольствием исследовал ее гибкое тело. Упругая округлая попка, небольшая грудь, бедра ничто не осталось без внимания. Ее руки также с интересом проверяли крепость моих мышц...

Молодые люди неспешно пили вино, и просто болтали о том, о сем, как бывалые сибариты. Хмель слегка вскружил девушке голову, и щеки ее окрасились милым румянцем в тон закатным облакам. Она откинула голову, подставляя лицо лучам солнца, и поправила локон, выбившийся из ее прически. Серж наклонился и нежно поцеловал Жюли, в плечо, а потом, взяв ее лицо в ладонь, в губы. "люблю тебя" промурлыкал он ей на ушко. она негромко рассмеялась и ответила "и я тебя, очень очень..." Он пробежал ладонью по ее бедру, покрытому лишь тонкой тканью короткой туники, и уже не с нежностью, а со страстью выдохнул "хочу тебя, безумно!"...

Ее движения вызывали во мне огонь и жажду. Я попытался встать и подойти к ней, но любимая жестом дала понять, что еще не весь танец исполнен. Я опять сел на место, взял бокал с вином и выпил еще вина, пока моя красавица продолжала танец. Вот она повернулась ко мне спиной, скрестила ноги и наклонилась вперед так, что я видел только красивые ноги и попу, от которой мой член так вздыбился, что я готов был сорваться с места и войти в мою любимую киску. Но я все же удержался, помня, что танец еще не закончен. После этого моя любимая повернулась ко мне лицом встала на колени, и стала медленно приближаться ко мне, виляя своей сладкой попочкой. Подобравшись ко мне, она стала медленно гладить руками мои ноги, приближаясь к члену, который был уже на самом пределе от возбуждения. Взяв член в руки, любимая стала его поглаживать и тут она приблизилась своим ртом к моему члену, стала его нежно целовать. Она стала его проглатывать до конца, от чего у меня глаза закрывались от удовольствия сами по

Спустя пару недель от синяков на груди, бедрах и ягодицах, да ссадин на руках и лице следов не осталось, чего нельзя сказать о воспоминаниях. Лес с той поры Аглая разлюбила, хоть и был он прекрасен в доступной близости разноцветной ранне-осенней листвы, сквозь которую прозрачными полосками пробивались пока еще теплые солнечные лучи, заманивал тропками, звенел далекими голосами удачливых грибников – связки нанизанных на нитки крепких белых, толстых подберезовиков, красноголовых подосиновиков заняли свое место на кухне. Аглая представляла, как поплывет стылой зимой по комнатам крепкий грибной запах свежесваренного супа… О происшествии Аглая молчала, причем надеялась, что молчать будет и усатый. Не хотела она сомнительной славы барыни, спьяну изнасилованной первым встречным мужланом. Изнасилованной? Конечно! Она была против! Ни одна уважающая себя девица благородного происхождения да голубых кровей не допустит наличия столь позорного факта в своей биографии! Так Аглая думала еще месяц

-Малыш, что ты делаешь сегодня ночью? – наконец спросила я. В глазах мелькнула похоть, тут же испуг. О да, мальчик мой, бойся меня. Его взгляд плавно пробежал по моей груди 4-го размера, тонкой талии и вернулся к строгому взгляду. Он ответил, что ничем не занят. Уже у меня дома я выяснила, что ему всего шестнадцать. О, эти милые невинные глаза.. Виски, этот мальчишка, искренне пытающийся казаться взрослым, хороший вечер. Я поднялась за льдом, и почувствовала его руки на талии, его губы на шее, и твердый бугор на джинсах, упирающийся мне в попку...