Зарядка для «хвоста»
Проснулся я поздно. Утренняя нега окутывала мои члены. Не открывая глаз, я пытался понять, это был сон или нет? В комнате было тихо, и только мое дыхание нарушало тишину. Приоткрыв глаза, я скосил их вбок, но никого рядом с собой не увидел. «Значит, сон», со вздохом подумал я: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой!». Скинув одеяло, я поднялся с кровати, и мой взгляд остановился на белых женских трусиках, небрежно брошенных на столе. Я беспомощно огляделся. Тут и там, во всех доступных местах были разбросаны предметы женского туалета. Кремовый бюстгальтер висел, зацепившись за полку бретелькой, а сам я был одет, вернее, раздет… Трусы валялись на полу за кроватью!
Сердце внезапно забилось как барабан. Гормоны хлынули в кровь, как будто прорвало плотину. Молодой организм, вкусивший запретный плод хотел продолжения. У меня произошла эрекция! «Правда! Все, правда. Она вчера была со мной», со вздохом подумал я. Натягивая на ходу попавший под руки халат, и не попадая в рукава, я выскочил из комнаты. Со стороны кухни доносились приглушенные звуки. Я бросился туда. Чем ближе я подходил к дверям кухни, тем короче были шаги и медленней я двигался. Около проема двери в кухню я замер, выдохнул и осторожно заглянул внутрь. Там около стола ко мне спиной стояла Катя. Она была чуть растрепана и одета в мою рубашку. Я не произвольно сделал шаг вперед, и чуть не запнулся, запутавшись в полах халата.
— Проснулся, не поворачиваясь, спросила она, — долго же ты спишь.
— Да! — только и смог сказать я, подходя и обнимая ее. Мой вставший член уперся в ее ягодицы.
— Ого! — она рассмеялась и чуть откинулась назад, — да ты уже готов?
— Как пионер! — Я потянулся и поцеловал ее в щечку, еще крепче прижимаясь к ней.
— (Тяжело задышав), — она стала ягодицами тереться о мой набухший орган.
— Я тебя хочу, — чуть слышно прошептал я, млея от восторга.
— Прямо здесь? — она обмякла, и ее голос упал до хриплого шепота!
— Да, да! Здесь! Сейчас! — мои руки опустились вниз, гладя ее попу и задирая подол, под которым ничего нет.
— Может, не… — договорить ей я не дал. Мои руки уже скользили по ее мягкой попе, пытаясь попасть между бедрами.
— (Стон) — я одной рукой уже гладил ее щелку, а вторая, пробравшись под одеяние, сжала сосок.
— Да! — выдохнула она, нагибаясь вперед под моим напором и опускаясь грудью на стол.
— (Резко выдохнув), — я содрал с нее рубашку и упал на колени, лобызая открывшееся мне лоно и прелестные ягодицы. Она застонала еще сильнее, вжимаясь грудью в стол. А я уже языком повторял вчерашние процедуры меж ее ног.
— У-у-у… — она застонала, пытаясь приподняться выше, открывая мне лучший доступ к ее прелестям.
Лаская ее, я снял халат, встал у нее сзади, а потом, смочив слюной, член ввел его внутрь.
— Ох-х! — вырвалось у нее…
Я буравил ее с такой мощью и силой, что посуда, стоящая на столе, дребезжала и двигалась. Она стонала, подмахивая моим движениям, вцепившись в закраины стола. Мои руки мяли её ягодицы, разводя их в стороны. Каждый мой вход в нее сопровождался возбуждающим хлюпаньем. Она текла!
Между двумя раскрытыми для меня розовыми булочками виднелось сморщенное колечко ануса. Я намочил указательный палец и, приставив его к анусу, надавил. С неожиданной легкостью он провалился внутрь.
— Да! — она застонала, — и туда тоже!
— ? — Не переставая делать фрикции, я ввел в ее попку еще один пальчик, разминая сфинктер.
— Давай. Хочу… — она чуть не плакала.
— Получай! — С восторгом прорычал я и поменял место проникновения.
— Ох! Как это… здорово…
— О да! — Мой член свободно скользил в ее анусе, а руки терзали ягодицы.
— Ух-х, — ее затрясло в оргазме. Плавное колыхание ягодиц сменилось подергиванием. Она грудью ползала по столу не в силах вырваться из моих рук.
— Кончаю! — завопил я, минут через пять интенсивного «массажа» попки. Меня затрясло в спазмах, а ее тело вторило моим движениям. И мы оба стонали, временами срываясь в крик!
Опорожнив пополненные за ночь запасы, я прижался к Кате, пытаясь восстановить дыхание. Она то же замерла. Потом пошевелившись, с чувством произнесла: «Ну, ты молодец! Женщине продуху не даешь! Опять надо идти мыться. Да и тебе стоит. Давай вставай, пошли. У нас много работы. Ты не забыл, что мы идем в гости… «. Я с трудом встал, неохотно отрываясь от нее. Мне казалось, что если я отвернусь, то она исчезнет, а это все окажется сном. Хорошим, приятным, но сном.
Мы, немного пошатываясь, двинулись к ванной комнате. Когда я попытался зайти в нее вместе с ней, она отстранила меня, и весело глядя, сообщила: «А Вы, молодой человек, моетесь во вторую очередь!». И увидев мой негодующий взгляд, пояснила: «Если пойдем вместе, то мыться мы будем часа два. А у нас дел по горло! Так, что подожди… «. Она зашла внутрь, и я услышал как она, напевая, щелкнула задвижка, а потом полилась вода.
Я стоял в коридоре, представляя, как она там встает под плещущиеся струи. Выдавливает на руки гель для душа и наносит его на кожу, потом моется, попутно лаская свои прелести… У меня от этой картины опять встал, и я готов был сломать дверь, чтобы помочь ей в этом деле… С трудом стряхнув это желание, я, тяжело вздыхая, поплелся в комнату за бельем.
Когда я вернулся, душ был уже свободен. Из кухни донеслось: «Мойся быстрее, потом завтракать. Мне еще в парикмахерскую, и за подарком надо!». А потом началась кутерьма. Несмотря на которую, я при любом удобном случае ластился к ней. А она отшивала меня: «Хватит! Надо дело делать, а не… «.
Когда же я надоел ей своими домогательствами, она села на стул и, усадив меня, напротив, сказала:
— Давай прекращай эти глупости!
— Почему? — удивился я. — Тебе не понравилось?
— Не в этом дело… Давай подождем до вечера… И… мне очень понравилось!
— … — Я молча кивнул, любуясь объемными выпуклостями ее груди и аккуратной ложбинкой между ними.
— Ну вот. Её лицо зардело. Ты опять за своё, — посетовала она, поправляя приоткрывшийся халатик, одетый после душа.
— Я хочу тебя, — пробормотал я.
— Знаешь, — она вздохнула, — я здесь, и никуда не денусь, но дело есть дело… — она протянула руку и погладила мою.
— Но они могут под… — она не дала мне закончить.
— Не могут! — повысила она голос. — Мы идем в гости! А вот ты вполне до вечера продержишься.
— Ладно, ладно… — я поцеловал ее в щечку, — ты успокойся…
— Разговор окончен! — с нотками раздражения сказала она, — и успокойся, времени мало.
Дача
Такси остановилась около въезда в сады. Дальше нас не пустили, несмотря ни на какие уговоры. И даже предложенный презент не смог ничего поделать. «Пойдем пешком!» — резюмировала Катя, и мы сквозь узкую калитку вышли на дорогу. Интересная наверно была картина. По жаре, под палящим солнцем шагает парочка: Она в вечернем платье на высочайших шпильках и я, в тройке обвешанный пакетами. Это хуже чем дорога на эшафот скажу я вам!
Уже через пять мину наше пыхтение стало чередоваться с некими нецензурными выражениями в адрес именинницы, садового начальства, не удосуживавшегося положить на дороге асфальт, и солнышка, жарившего как в Африке. Потом раздался дикий крик. Катя провалилась каблучком в сырую почву. Пока я помогал достать туфельку из грязи, то услышал такое… «Когда мы дойдем, ты мне не мешай! Я поставлю ее раком и этой штукой отимею во все дыры…», вещала она. Кстати, вчера вечером и сегодня утром данного предмета, который она хотела применить, я на ее теле не видел. А исследовал я ее вдоль и поперек. Да и подобной склонности в отношении женщин она пока не проявляла.
Но все кончается и мы, наконец, пришли. Хозяйка встретила нас у калитки с круглыми от удивления глазами.
— А куда это вы так вырядились? — съехидничала она.
— Да ты же сказала одеться подобающе! — прошипела Катя.
— Катюша! Это садовый участок. И сейчас середина лета. Купальник, шорты, маечка — вот что одевают на дачу, — захлебываясь смехом, выдавила она из себя.
— И вам здравствуйте! Костя, — представился я, — может, в тень пригласите и холодной воды предложите…
— Да! Скорее проходите в дом. Там прохладно. Я Людмила, ее подруга.
— Мышь, ты серая, а не подруга! — взорвалась Катя, — толком объяснить не могла.
Мы быстрым шагом зашли в калитку и устремились в прохладу дома. Нам тут же организовали по баночки холодного, запотевшего пива. Я, раздевшись до пояса, тут же опорожнил ее одним глотком. Катя проделала подобную процедуру, оставшись в трусиках и лифчике с ногами, затянутыми черными чулочками. От этого зрелища мой молодец попытался покинуть отведенное ему место.
— Переодеться у вас, конечно, не во что? — уточнила Люда, — Ну с тобой-то проще, а как мы твоего молодца оденем?
— А что никакого спортивного костюма нет? — заинтересовалась Катя, посматривая на меня.
— Ну, — Люда задумалась, есть темные леггинсы и топик!
— Ага! Вы на меня еще мини-юбку в клеточку напяльте и скажите что это килт, — взорвался я, — да я лучше голым ходить буду!
Мои девы переглянулись, улыбнулись, и Катя проворковала:
— Учти, ты сам это предложил!
— ?! — захихикала Люда.
— Да идите вы, — психанул я и выскочил во двор.
Вслед за мной несся веселый, девичий смех. Сев на ступеньку я достал сигарету и закурил. Легкий ветерок овевал разгоряченное тело. Смех звонкими перезвонами доносился из дома. Не выдержав, я то же рассмеялся, представив, как буду обнаженным щеголять среди гостей…
Через несколько минут из двери выглянула Катя и сказала:
— Зайди. Мы тут кое-что нашли. Может, подойдет?
— Ага! Белые чулочки, пояс к ним и боди? — съязвил я.
— Да нет. Есть шорты и бриджи. А сверху можно пока ничего не одевать. Жарко, — высказалась Люда.
— Ладно, я плюнул и зашел в дом.
На столе лежали бриджи, разукрашенные яркими цветами и темно синие спортивные трусы. Это, я указал на трусы.
— Если влезешь, — вздохнула Люда.
— Влезет, влезет, — поддержала меня Катя.
Я взял предложенный наряд и оглянулся в поисках, где можно переодеться.
— Мы отвернемся. Примеривай, — прыснула Люда, и они вместе с Катей встали ко мне спиной.
— Мерь! — с сомнением пробурчал я, расстегивая и снимая брюки. Я все же в них вошел, правда, пришлось снять плавки. Обернувшись к девушкам, я краем глаза увидел, что они пялятся на меня в зеркало, стоявшее у стены. Я, красавец, виден там весь как на ладони.
Решив их разыграть, я до колен стянул шорты, поправляя и укладывая свое хозяйство и одев обратно, произнес:
— Ну как вам? — подмигнул Люде в зеркало и покрутился перед ними, как на подиуме.
— ?! — лицо у Люды пошло красными пятнами и она прижала ладонь ко рту.
— Прямо такой неотразимый? — сострил я.
— Извращенец! — буркнула Катя, разглядывая меня, моё хозяйство выпирало из трусов, как холм в степи.
— А это еще надо посмотреть где извращенец, и кто подглядывает! — произнес я.
— Вообще-то, хорошо, я не против, чтобы ты так походил, — прыснула Люда, — но думаю, не стоит. Кстати, у меня есть настоящий килт! И к нему спорран и белые гольфы.
Я с недоумением посмотрел на нее:
— Какой спорран, зачем гольфы?
— Гольфы они и в Шотландии гольфы, а спорран это поясная сумка-кошель. В килте нет карманов. Для мелких вещей с килтом носят спорран, — пояснила Люда, — это две неотъемлемые части наряда.
— Ты забыла добавить, что трусы под него то же не одевают! — проявил я свои знания.
— Тебе проще будет, снимать ничего не надо, — внесла свою лепту Катя.
Я закатил к потолку глаза, представив себя в юбке, а потом решил: «Да и хрен с ними! Я здесь все равно никого не знаю. Могу англичанином прикидываться. Слава богу изъясняюсь я на английском бегло». Повернулся к Люде и с вызовом сказал:
— Тащи свой килт и гольфы с сумкой!
— Сейчас, — она всплеснула руками и умчалась на второй этаж.
— Ты что задумал? — подозрительно произнесла Катя.
— До тебя легче добраться будет, — протянул руку и, поймав ее за талию, притянул к себе и начал целовать.
— Отстань… — не очень уверенно вырывалась она, запуская свой язычок ко мне в рот.
— Да ладно… — я гладил её за ягодицы и бедра.
— Не сейчас, — постанывала она, обводя пальчиками мои рельефно выступающие причиндалы, — вот-вот Люда придет!
— Кхе-кхе, — с лестницы раздался кашель, — а, может, вам двоим подняться в спальню и не смущать хозяйку дома?
В этот момент я готов был убить и Люду, и всех ее еще неприбывших гостей, если мне сейчас же не позволят оттрахать Катю. Да и Люду за компанию я бы прихватил!
— Ты хочешь ее? — шепнула мне на ухо Катя, взглянув на лестницу.
— А то! — энергично закивал я.
— Эй! Что вы там шепчетесь? — задала вопрос Люда.
— А когда твои гости приезжают? — вопросом на вопрос ответила Катя.
— В пять, в полшестого.
— А сейчас сколько? — улыбнулась Катя.
— Ну, два! Да в чем дело? — заволновалась Люда.
Еще раз, поцеловав меня в губы, она повернулась к Люде лицом и спросила:
— А ты помнишь наш девиз? «Что моё твоё»…
— «Что твоё моё!», — эхом ответила Люда, — но мы давно так не делали…
— И что? За тобой, вообще, должок! — хохотнула Катя.
— Какой? — не поняла Люда.
— По дороге сюда я чуть каблук не сломала. И пообещала тебя поиметь всеми извращенными способами. Костя, свидетель. Обещал подержать тебя и помочь мне в осуществлении справедливой мести. Правда, Костя? — добавила она.
— Так, точно! — вытянулся я по стойке смирно, — имею честь помочь!
— Ой, мамочка моя! — взмахнула Люда руками, — ну так поднимайтесь сюда, спальня с самой большой койкой здесь.
— Пошли, группа поддержки, весело подмигнула мне Катя.
До меня, как до верблюда, начало доходить, во что я влип. И это мне очень понравилось. А мое настроение резко пошло вверх.
Неотвратимость наказания
Когда я вошел в комнату, то услышал конец фразы:
— … он участвует? — произнесла Катя.
— Конечно! — ответила Люда, смотря на бугор, моих трусов грозящий порвать ткань.
— Вы о чем? — поинтересовался я.
— Ну, Люде, одно время не нравились мальчики, — проворковала Катя. — И все равно будь с ней нежнее.
— А ты не против? — удивился я.
— Люда мне больше чем сестра… Я готова ради нее на всё! А ты готов это сделать по моей просьбе? — она в упор уставилась на меня.
— НУ! Не знаю… — схитрил я. Уже представляя себя в объятиях двух подруг.
— Я тебя очень прошу… — прошептала она, повернувшись ко мне лицом.
Держась за руки, они шагнули ко мне. Катя поцеловала меня в губы и, встав на колени, стала стаскивать с меня труселя.
А я, нежно прихватив руку Люды, начал перебирать её пальчики, целуя их по очереди. Она тяжело задышала, лицо, и шея пошли пятнами, а глаза смотрели вниз, где Катя, победив трусы, уже вылизывала мою красную от прилитой крови головку члена. Тогда я притянул Люду к себе и поцеловал в губы, лаская языком ее небо и десны. Она охнула и впилась в меня губами. А наши руки жили своей жизнью. Одна ее рука обняла меня, вторая ласково терзала мошонку. А мои руки с двух сторон залезли под полу ее халата и массировали, гладили, ласкали ее прелести, сдвинув в сторону трусики.
Мы стонали. Я от нежно-яростной ласки Катей члена, а она от моих рук, услаждающих ее лоно. И когда оторвались друг от друга я, обняв за плечи Катю, поднял ее на ноги и, взяв их в охапку, уложил на постель. Лёжа на спине, они, ошалевшие от прерванной неги, смотрели на меня как на изверга. А я срывающимся голосом произнес: «Милые мои… Разденьтесь и поласкайте друг друга…» .
Катя приподнялась на локте и стала покрывать поцелуями лицо Люды. А трясущиеся от возбуждения руки расстегивали пуговки халата. И теперь я, встав на колени, рывком снял сначала с одной, а затем с другой плавки. Передо мной лежали, извиваясь нежных прикосновений две совершенно непохожих девушки.
• Катя — пышка с объемными грудями третьего размера, с чернявым хохолком на лобке и прелестной попой 50 размера. Широкими бедрами и такими знакомыми дырочками. Полные ноги затянуты капроном чулок, так возбуждающих смотрящего на них.
• Люда — спортивного телосложения с маленькими коническими грудками, плоским животом и бритым лобком. Её половые губки даже после моих ласк были плотно сжаты, образуя влажно-блестящую щель. Прямые белые бедра изящные голени и маленькие ножки.
Голубая мечта! Такое только во сне и увидишь… А я вот в постели с двумя нимфами! Нежно похлопав по оттопыренной попке Кати и мазнув пальцами по ее прелестям, запускаю один палец в её дырочку и разглаживаю складочки, одновременно раздвигая ножки Люды. Моё лицо приближается к ее розовой щелке и вот уже кончик языка юркой змейкой пробегает по ней. Он вздрагивает, пытается сдвинуть коленки, но я не даю. Пальцами раздвигаю складки и, добравшись до её большого, как горошина клитора, начинаю языком услаждать его. В это же время Катя добирается до ее грудок, и покусывает соски. Тело под нами начинает дрожать, а губы издавать стоны. Мы, работая в унисон, пытаемся довести ее до оргазма. Вот я провожу языком по розовым внутренностям киски и облизываю вход в пещерку. Терпкий нектар, выделяемый там, щекочет ноздри и заставляет моё тело томиться в жажде соития. Резко выдохнув, прикусываю ее прелести она, не выдержав, громко кричит и начинает трястись в приступе оргазма.
Я гляжу на дело своих рук, но мне этого мало. Я хочу… Поднимаю голову и смотрю на притихшую Катю. Она, словно почувствовав мой взгляд, оглядывается. Я киваю на Люду, все еще подрагивающую после наших ласк. Она кивает и шепчет:
— Только нежно и не торопись…
— Легко сказать, не торопись, — думаю я, — у меня сейчас яйца треснут от желания…
— Медленно, — опять шепчет она, словно услышала мои мысли.
— Ох-х… Придется подчиниться, — ворчу про себя…
Подхватив безвольно свисающие ноги под коленки, поднимаю их, вверх уперев себе в грудь. Чуть приподнявшись, укладываю сверху в этот своеобразный знак V своего нетерпеливого дружка. Но он никак не хочет лежать сверху, да еще и прижиматься к нежным складочкам. Приходится прижимать его пальцем. Утвердившись в позе, начинаю скользить, заставляя складочки губ раздвигаться в стороны размазывая по и между ними прозрачный и тягучий нектар. Задевая время от времени, горошину сексуального звоночка и вызывая новые стоны и охи.
А когда становится невтерпеж, подаюсь назад сильнее, чем раньше и моя скользкая и глянцевито-краснеющая головка проваливается вниз и упирается во вход темной норки. Словно проснувшись, Люда, затихает и ее затуманенный, шалый взгляд со скрытым испугом смотрит на меня. Катя, до этого ласкающая ее груди, впивается в ее губы, а одна рука, скользнув вниз, начинает, усиленно лаская мять клитор. Новые приглушенные стоны. Я медленно двигаюсь вперед, пока головка не исчезает из вида… Чувствую, как напряглись ее мышцы, пытаясь помешать моему движению. Живот стал как каменный. Я останавливаюсь и поглаживаю внутреннюю сторону бёдер, и напряженный животик нежно говорю:
— Да что с тобой лапочка? Кто тебя обидел? — и, наклонившись целую ее соски.
— Нет… да-а… — нечленораздельно мычит она.
— Все хорошо милая. Все будет хорошо, — повторяю я.
— ? — …
Когда мышцы чуть слабеют, опять продвигаюсь вперед, совсем на чуть-чуть. И снова напряжение охватывает ее тело.
— Может, не стоит этого делать? — ни к кому конкретно не обращаясь, говорю я, — ты Люда, как комок нервов.
— ?! — грозный взгляд, брошенный на меня Катей, заставляет продолжить ласки и шептать милые глупости, отвлекая ее от главного.
А потом я мягко, но настойчиво вошел в нее до конца. Она вскрикнула, чуть напряглась и обмякла. На лице заиграла неуверенная улыбка. Чуть подождав и подвигав своим лечебным стержнем в стороны, я начал основную часть. Уже через пять минут наша подопечная вовсю охала от сдерживаемого возбуждения, а мы как две работящие пчелки атаковали ее прелести с двух сторон. Временами, перехватываясь в районе животика. Вот стоны стали громче, постепенно она перешла на крик и… У нас получилось. Она крутилась прижатая нашими горячим телами к постели, что-то, бессвязно говоря и улетая все больше и дальше после каждого моего удара. И когда ее стало ломать, как сухие ветви на ветру я остановился. (Эротические рассказы) Люда обмякла, все еще подрагивая, тяжело дышала, но судя по улыбке ей было хорошо.
Тогда я, подтянув к краю кровати Катю, занялся ее прелестями. От моих ласк языком она выгнула спинку, как кошечка (и мне даже показалось, замурлыкала). Так как она была вся мокренькая, то я беспрепятственно проник в ее лоно и сразу же занялся делом, не забывая поглаживать рукой Люду. А Катя в это время продолжала целовать ее во все места, куда могла дотянуться. Ей не понадобилось много времени чтобы догнать в своем путешествии в страну грез Люду. Да и я скоро к ним присоединился, залив, простынь. Залив ее спермой. У нас все получилось! Обе мои подопечные побывали на вершине Олимпа, в стране грез и неги, да и я не отстал. И теперь мы, весело пересмеиваясь, лежали на кровати, отдыхая и набираясь сил к вечернему рауту.
Я как глава гарема, конечно, в центре, а они у меня под бочком. Одна справа другая слева. Их пальчики нежно скользили по моей коже, чуть царапая ее целенаправленно двигаясь вниз. От этих прикосновений по мне бегали мурашки, и я чувствовал, что очень скоро они разбудят во мне зверя!
— Гляди Катя! — пискнула Люда, показывая на мой орган, — он еще шевелится!
— Это точно, — Катя притворно вздохнула, — он меня с утра домогается! Утренней физзарядки в кухне ему было мало…
— Но хочется же… — я скромно потупил взгляд, — а ты, — обвиняюще глянул на Катю, — меня в душ с собой не взяла!
— Да не ссорьтесь вы, — прошептала Люда, завладев моим членом, — душ не обещаю, а вот баньку, если кое-кто, — она поцеловала мою головку, — нарубит дров, да истопит ее — пожалуйста.
Дорисованная моим буйным воображением перспектива мытья в бане с двумя красотками и губы Кати, присоединившиеся к ласкам Люды, вызвали такой прилив сил, что слова Люды:
— Ух ты… а я еще хочу…
— Давай садись быстрее, — прошептал я, реагируя, как собаки Павлова на свисток.
— Ох-х… — не заставила себя упрашивать Люда, усаживаясь на мой торчащий ствол.
— И я… — Катя, встав на коленки над моей головой, подставила свою раковину под язык.
Получилась этакая круговая порука… Люда прыгает на члене, лаская призывно покачивающие груди Кати, которой я, лежа внизу, выполняю кунигулис. А Катерина, наплевав на общие интересы группы, выгнув спинку, нежится в ласках! Но, каждому свое. Кто-то в космос летает, а кому и девушек ублажать приходится. (Я так думаю, что в этот момент любой космонавт рад был бы занять моё место)! Через какое-то время я услышал:
— Меняемся!
— Давай… — простонала Катя.
И вот уже щелочка Люды подвергается нападкам моего языка. Стоны, вскрики, победные возгласы и шлепанье обнаженных тел друг о дружку… Потом победные рыки… и мы опять лежим рядом с высунутыми от усталости языками.
А потом вдруг оказывается, что времени нет! Вот-вот появятся гости. А у нас еще много дел. И, главное, помыться и одеться.
