Спустя пару недель от синяков на груди, бедрах и ягодицах, да ссадин на руках и лице следов не осталось, чего нельзя сказать о воспоминаниях. Лес с той поры Аглая разлюбила, хоть и был он прекрасен в доступной близости разноцветной ранне-осенней листвы, сквозь которую прозрачными полосками пробивались пока еще теплые солнечные лучи, заманивал тропками, звенел далекими голосами удачливых грибников – связки нанизанных на нитки крепких белых, толстых подберезовиков, красноголовых подосиновиков заняли свое место на кухне. Аглая представляла, как поплывет стылой зимой по комнатам крепкий грибной запах свежесваренного супа… О происшествии Аглая молчала, причем надеялась, что молчать будет и усатый. Не хотела она сомнительной славы барыни, спьяну изнасилованной первым встречным мужланом. Изнасилованной? Конечно! Она была против! Ни одна уважающая себя девица благородного происхождения да голубых кровей не допустит наличия столь позорного факта в своей биографии! Так Аглая думала еще месяц