Прижимаюсь обнаженной грудью к металлу, твое колено раздвигает мои ноги. Сбрасываю шорты к черту. Кому какое дело? Когда внутри кипит. У тебя есть губы и руки? Я не заметила. Краем глаза вижу самца на Харлее, которому темноволосая нимфа делает минет. Он подмигивает то ли тебе, то ли мне. И потягивает пиво. Кому какое дело? Улыбаюсь в ответ, принимаю тебя. Открываешь дверцу машины, бросаешь меня на сидение. Опираюсь локтями, выгибаюсь тебе навстречу. Кто-то хлопает тебя по плечу...

Я беру со стола скотч и заматываю твою голову несколько раз, чтобы плотнее закрепить кляп из моих трусиков у тебя во рту. Ты мотаешь головой и стонешь, но твои руки находятся почти плотно к голове, и наручники врезаются в запястья, сопротивляться бесполезно и болезненно, поняв это, ты замолкаешь, но я чувствую, как напряжено твое тело, оно сейчас натянуто как струна. Я опять смотрю на тебя сверху, ты хочешь меня, твой член сильно напряжен, и я еще больше завожусь… Я шепчу тебе на ухо: — Я тебя поласкаю, но только не вздумай кончать, потому что за это я тебя накажу…

Снимаешь с меня свитер. По-моему, ты все-таки порвал этот несчастный старый лифчик. Упрямо прокладываешь фарватер, рисуешь на моем теле курс, понятный только тебе. Упругим языком, привыкшим командовать, обводишь соски, отмечая мели. Двумя пальцами проверяешь глубину, заставляя меня выгнуться спиной. Ласкаешь меня изнутри долго и сильно. Слишком долго и слишком сильно, почти насилуя, почти разрывая плоть. Но я так давно одна, и мне нравится это наслаждение на тонкой грани боли. Мышцы сладко сжимаются от забытого ощущения живого. Не хочу деликатности, хотя уверена: ты умеешь быть нежным. Снизу поднимается цунами, грозя затопить вверенное тебе судно. Кусаю губы почти до крови. Если я закричу, Гус запросто снесет палатку...