Сняв трусики, я навалился сверху. Всё было очень мокро и я легко вставил член в её писечку. Но сделав от силы пару фрикций, я начал кончать. — Я так и знала! Не успел залезть, тут же испачкал и в сторону. Лизать у тебя гораздо лучше получается! Покажи Эдику, что хоть это ты умеешь! На вкус сперма была, какая то пряная, но я старался, и это было видно по моему лицу, перепачканному в ней. Я уже не обращал внимания на вспышки фотоаппарата, и в качестве приза, как сказала Ира, мне пришлось вылизать ещё и попку. Наверно близость Иры сыграла, но у меня опять начал подниматься член...

Они знали, что они друзья, а не любовники, и им можно все, кроме секса. Это добавляло в их ласки откровенности, даже отчаянности, какой не бывает и между самыми страстными любовниками. Самое интересное, что им не хотелось большего. Пределом их близости были губы, языки и прижатые друг к другу обнаженные тела. Эмоциональный экстаз, в котором они тонули, когда ласкались, вполне удовлетворял их тягу друг к другу, а нередко и выхолащивал сильней любого секса. Им не приходилось себя сдерживать: когда они ласкались — Юрин хуй, конечно, напрягался, но не слишком, без мучительного желания выбодаться в Катю. Любовниц ему хотелось дырявить насквозь, но с Катей было совсем иначе: она пробуждала в нем желание растворяться в ней, как мед в молоке, тонуть в неизбывных ласках без капли грубости, если только не считать ею жестокие, экстатические лизания-на-грани-боли, до которых они иногда себя доводили. Это были чистые эмоции, без капли похоти...