Как и в танце, он опять подчинил меня, и я покорно шла за ним, как некогда жены декабристов следовали за своими опальными мужьями на каторгу. Это движение в никуда продолжалось мгновение или вечность, я не знаю. Звук закрываемой двери, щелчок замка, запирающего дверь... и вот уже мои губы, ощущают его поцелуй. Его горячий язык прямо обжигает мое нёбо, а руки ласкают моё податливое тело. Я отвечаю на его поцелуй, но тело меня не слушается, оно само тянется к нему, желая крепче прижаться к партнеру. Руки и ноги словно набиты ватой, все воспринимают, но не могут двигаться. А он уже целует мою шею, постепенно спускаясь к груди. Одна его рука приспустила бретельку платья на плече, а вторая нежно поглаживает ягодицы, пробравшись под подол...

Она пронзительно кричала, пока я со звонкими шлепками и хлюпаньем вгрызался в ее лоно все глубже, крепко держа ее когтистые лапы прижатыми к полу. Но вот ненависть в ее красных глазах сменилась истомой, крики стали не такими возмущенными, и я начал ускоряться. Ее звериное нутро сокращалось настолько сильно, что иногда мне было даже больно, но я не останавливался, пока не почувствовал, что вот-вот кончу. И замер. Ее матка снова сократилась, и я извергся, да с такой силой, что она снова закричала...

— Да? — Алиса протянула руку и тонкие пальчики коснулись головки длинного ствола, отчего он чуть дрогнул. Её «девочка» давно намокла, а сейчас уже просто потекла от одного этого завораживающего вида. Но у девушки возникло легкое беспокойство — как же он поместится в ней? Сбросив последнюю одежду, валет шагнул к постели, и теперь его член оказался прямо перед личиком Алисы. Он перехватил ствол у самого основания и головкой провел по свежим щечкам сверху вниз, задевая самым кончиком губы. Она взяла его обеими руками и какое-то время просто разглядывала. Кожу, вены, багровую головку. Потом, словно решившись на что-то, провела язычком по головке, чуть дразня дырочку уретры и снова отстранилась, разглядывая длинный твердый член мужчины. Он закрыл глаза, блаженствуя...

Она только что испытала экстаз, хоть и не слишком сильный, а теперь ей хотелось «извращений», чтобы достичь пика. Что такое «извращения» я не совсем поняла, но, повинуясь, прижалась к крепкой мужской груди и потянулась к нему губами. Марцио восхищенно зарычал. Он по-прежнему обладал Кристи, а меня на ее глазах тискал, зажимал в тиски нарочито грубых пальцев соски, а ртом жестко пользовался моими губами. Когда он начинал интенсивно брать женщину, я ласкала пальчиками его грудь, живот, жесткие завитки волос на лобке, а иногда моя рука незаметно соскальзывала на треугольничек щелки Кристи. А потом едва я слышала запаленное дыхание, словно мужчина гонялся наперегонки с дельфинами, я целовала его маленькие напрягшиеся соски и ласкала намокшие от наших соков яйца...