Когда в 35 Нина надумала разводиться с мужем из-за его измен, сын и дочь, подростки, заявили, что останутся с отцом, который их обеспечит куда лучше, чем мать. Обиженная на весь мир, Нина уехала в лесной поселок, где выросла. Там, недолго думая, сошлась с Серегой, которого знала со школы, родила ему дочку и начала жизнь заново.
Уравновешенный и немногословный, Серега, как почти все в тех краях, числится безработным, однако имеет и грузовик, и "Ниву", и живность на подворье. Занимается лесом, металлоломом и всем, чем подвернется. Водки не пьет ,- "Отрава", - но уважает брагу, которую ставит Нина. Нина же ставит брагу исключительно из уважения к Сереге, которого никогда за глаза не называет по имени, а только - "Сам" (Сам-то вчера три ведра белых привез с делянки...)
Тут как-то дела пошли настолько на лад, что Серега задумался о полноценном партнере-напарнике, а не о ненадежных синюшних соседях, к чьим запоям/похмельям приходится приноравливать все деловые авантюры, если, конечно, не хочешь в одну харю ворочать груз. Свежие порнорассказы на paprikolu.net. Задумался и вызвал к себе младшего лет на 10 брата, который недавно вышел из тюрьмы, куда попал по какой-то мелкой глупости (как все, впрочем). По этой причине Нина его еще и не видела, знала только, что он от другого отца, но такой же спокойный и практически непьющий, как и ее Сам.
Чернобровый задумчивый Колька приехал, Нина накрыла стол - всё чин по чину, и баню натопила, и комнатка для него нашлась рядом с дочкиной. Братья выходили курить на крыльцо, сидели подолгу, что-то обсуждая. Потом Серега ушел париться. "Я позже, не люблю, когда жарко", - Колька остался сидеть у стола. Кошка прыгнула ему на колени, Колька приласкал ее. Нина автоматически отметила это - значит, не злой; а у самой в памяти задержалось, как кошка выгибает спину, мурлыча, навстречу его ладони.
Вошел распаренный довольный Серега, ухватился за банку с морсом, кивнул Кольке, - Шуруй на легком катере.
Захватив приготовленное белье да полотенце, тот ушел, а Серега отпился, отдышался, замахнул браги и, не глядя на Нину, сказал, - Поди-ка спину ему потри... Иди, кому говорят. Или не поглянулся деверь?
Нина вспыхнула, сверкнула удлинёнными зелеными глазами и вылетела за дверь. Обида на такого гада, ощущение беспомощности - куда она подастся от него в 38 лет с маленьким ребенком, которого любит втройне, потому что старшие дети предали - вызвали короткие злые слёзы и она помедлила на крыльце, прежде чем шагнуть в направлении бани. Так же зло скинула с себя одежду в предбаннике и вошла внутрь, прикрывая соски рукой - не от стыда, от жара. Но жара особого не было, видимо, Колька не любил париться и выстудил баню. На высокого ладно скроеного Серегу он не походил даже телосложением - невысокий, мослатый, но с той особой светящейся гладкостью кожи, которая бывает только у молодых сильных мужчин и которой уже не было у Сереги. Окаянный отросток его спокойно дремал себе, не подозревая о проклятьях, насылаемых на него мысленно Ниной. Да и сам Колька без лишних слов и эмоций просто повернулся к ней спиной и терпеливо переждал, пока Нина с остервенением терла ему спину и плечи разноцветной вязаной мочалкой.
Все, - Нина опустила руку в пене.
Тогда Коля обернулся, взял у нее мочалку и аккуратно, отстраненно прошелся по Нининым рукам, бедрам, животу. Плеснул воды из большого ковша на красивые млечные груди - и вся ее обида и злоба куда-то делись, остались покой и доверие.
Она позволила усадить себя на край полка, Коля приблизился, отвел и согнул в колене одну ее ногу, другой она уперлась в скользкий пол и приняла в себя его уже далеко не дремлющий член. Положила руку себе на живот, стесняясь шрама от кесарева - и пальцами сквозь мягкие ткани ощутила, как он двигается внутри нее резкими, короткими, точно рассчитанными, чтоб ей не было неудобно, движениями. Она нажала на живот еще, чтоб ярче, точнее, глаже почувствовать его; волной, как кошка, подалась навстречу - и обмякла, и снова встретила его, зажимая ягодицы, чувствуя, как легко касаются яички самого входа в ее лоно. Коля обнял ее рукой за талию, другой сильно, до рези во всем теле сжал грудь - и повернул так, чтоб она легла на полок. Ему пришлось выйти из нее, чтоб взобраться самому и, устроившись удобнее, он дразняще провел блестящей напряженной головкой по половым губам - справа, слева, будто не попадая, а она приподнялась вслед за ним и подыгрывая, - ах, - сама, насаживаясь, направила его стремление. Нина уже не замечала ни духоты, ни мокрых досок — только обе руки подложила под спину, чтоб не сбить поясницу.
Ее секс с Серегой давно превратился в рычаг воздействия на того — мало денег принес, значит, хрен тебе, а не ласка. А на Кольку не было никаких обид, и поэтому происходящее сейчас искренне и азартно захватило Нину, и она отвечала на его жадный напор со всей силой, которой в ней, привыкшей к физической работе, было ничуть не меньше, чем в ином мужике. И ей нравилась демонстрация этой силы, когда мужские пальцы оставляют следы на руках и ключицах и всё тело потом будет так остро и сладко ломить, вспоминая... Она почувствовала момент, когда Колька перестал контролировать ритм акта, свои усилия, и отозвалась на эту срывающуюся мощь грудным коротким стоном, и все, он дошел до финиша и мягко замер на ней.
Она ласково и снисходительно ,— Натосковался в зоне по бабе-то, - провела рукой по его вьющимся черным прядам и влажной спине. Удовольствие от чужого оргазма было едва ли не больше, чем от собственного, в общем-то нечастого, который Нина решила придержать для Сереги, уверенная — ему сегодня тоже захочется. Банный день был законным поводом для исполнения супружеского долга.
Колька наскоро ополоснулся и ушел, она задержалась , чтоб вымыться — всё-таки в баню ходят за этим; вышла чуть позже и не обратила внимания на соседскую старушонку, копошившуюся в огороде. Зато та отлично разглядела и Кольку, выходящего из бани, и Нину почти сразу же после него, и, осмыслив картинку, с негодованием и восторгом выдала, обращаясь к подзаборной крапиве, - Ну совсем как блоха, скачет с хуя на хуй!
