- Смотри-ка, лавочка так и стоит на своем месте, - воскликнула Марина, жена Славы, когда они проезжали мимо бывшего школьного двора в хуторе Сычи.
По дороге на море, они решили навестить ее тетку, единственную родственниц, жившую на хуторе. Остальные родичи давно перебрались в город.
Марина, в детстве каждое лето проводила у бабушки, на хуторе, поэтому каждый уголок навевал ей воспоминания.
- А чем знаменита эта лавочка? - спросил Слава, старательно объезжая стайку гусей вольготно расположившихся прямо посередине улицы.
- Это та лавочка, где мы обычно целовались по вечерам с Вовкой. Моя первая любовь... - мечтательно откликнулась Марина.
- Черт! - Слава резко затормозил перед уткой с утятами, переходившей улицу. Утка, повернув голову, укоризненно посмотрела на него, и громко крякнула, выражая свое неудовольствие. Слава с Мариной рассмеялись, как же, ездят тут всякие, ходить мешают...
О лавочке разговор вновь зашел перед сном, после ужина с теткой и обстоятельного разговора обо всем. Тетка отвела им угловую комнату, со старой железной кроватью. Слава уже и забыл, когда такие видел в последний раз. Марина как раз, с сомнением застилала кровать, прикидывая, как им поместится на узкой кровати вдвоем.
- А когда-то я на ней свободно спала вдвоем с сестрой, и еще место оставалось, - сказала она, поправляя подушку. - А сейчас не думаю, что нам предстоит комфортная ночь.
- О! Кстати, «о когда-то», - улыбнулся Слава. - Что там с лавочкой и твоими похождениями ночной порой?
- Да, рассказывать особенно нечего, глупости одни. Да и позабылось уже многое.
- Колись, колись, девушка с прошлым. Выкладывай все, - Слава обнял жену, целуя в щеку.
- Ладно, расскажу, - она помолчала, собираясь с мыслями. - Вовка - это моя первая любовь. Он был старше меня, намного. Я в школе училась, может шестой или седьмой класс. Не помню. А он уже после первого курса универа, погостить приехал. Сначала на меня внимания не обращал. Ведь были девчонки раскованнее. А потом что-то его заинтересовало во мне. Мы стали гулять вместе. Болтали обо всем подряд. Особенно я, трещала без умолку о всяких глупостях. Я ужасно гордилась им, как же, мой парень такой взрослый, да к тому же, если можно так сказать, первый парень на деревне, а у подружек пацаны одни, местные.
На третий или четвертый вечер, он проводил меня до калитки и хотел поцеловать. Я отстранилась, убежала, он не стал настаивать. Я тогда еще и не целовалась ни с кем, да и не умела. Стыдно было в этом признаться. Поэтому и убежала. А сама только об этом и мечтала. На следующий день побежала к Катьке, подружке, научи. Представляешь?
Ну и целовались мы с ним потом целыми вечерами напролет, аж губы опухали. Нет, нет, вроде как случайно заденет он меня по попке или по груди рукой. Я наивная и подумать не могла, что это он специально и ему нравится. А что там нравится, так, было бы на что смотреть...
Вот так и гуляли все лето. Посидим, поболтаем в компании со всеми до темноты, а потом идем на лавочку целоваться. Школы в деревне уже нет, а раньше лавочка там была, да еще в зарослях вся, вообще не видна была ни откуда.
В последний вечер, когда он должен был уезжать в свой Новосибирск, мы снова пошли на лавочку. Я чуть не плакала от разлуки. Он обещал, что будем переписываться и что обязательно встретимся на следующий год. Прощались мы с ним долго. Я все не могла расстаться с ним, прямо висла на нем, целуясь до умопомрачения.
Под настроение, он дал волю рукам... Нет ничего такого, - она замялась.
Слава поощрительно улыбнулся, и Марина продолжала:
- Не помню, что на мне было тогда одето. Платье, наверное, или сарафан. Ну, в общем, он гладил меня под платьем по груди, а потом... А вспомнила, сарафан был, точно. На бретельках. Потому что он легко стянул его сверху. Так я с ним и целовалась с голой грудью. И еще он меня по трусикам гладил... Под сарафаном.
Слава вопросительно поднял брови. Марина рассмеялась.
- Нет, просто по попке, сжимал ее, когда я сидела у него на коленях на лавочке. И все, наверное...
Она, задумавшись, закрыла глаза. Медленно сказала.
- Ты знаешь, я сейчас подумала. Не такой он уж и опытный был, как мне казалось. Был бы, опытнее или смелее, наверное, большего от меня добился бы. Я была тогда в такой эйфории, что, наверное, позволила бы ему намного больше.
Она открыла глаза и улыбнулась.
- Ну вот, опять ты выведал что-то из моего темного прошлого! Тебе бы следователем работать. Ты бы, наверное, хорошим мог быть.
Слава засмеялся.
- И не говори, я бы тогда у тебя точно все выведал. И что было и чего не было, - он прижал жену к себе.
- А вообще, Марин, очень трогательная история. Нежная и лирическая, - он задумался. - У меня есть идея. Хочешь вернуться в прошлое? Частично?
- Это как? - она не понимала.
- Ты придешь на эту лавочку, на свидание, только Вовкой буду я. Более опытный и смелый. Посмотрим, что могло получиться бы тогда.
- Давай. Интересно ты придумал. Я не против, посмотреть, что из этого получится. – У Марины загорелись озорные искорки в глазах. - Тем более на мне сарафан.
Стараясь не потревожить спящую тетку, они выбрались из хаты, как называли дома на хуторе потомки казаков. Вышли на темную улицу. Фонарей естественно не было, откуда им взяться. Только луна освещала дорогу.
Марина хотел взять Славу под руку. Он отстранился, взяв ее за руку, переплетя пальцы.
- Думаю, вы, вряд ли тогда ходили под ручку, скорее вот так.
- Что, погружение в обстановку? – веселясь, она размахивала переплетенными руками.
- А как ты хотела, только так, Марин.
Не дойдя до школьного двора, он остановил ее в тени раскидистого тополя. Наклоняясь поцеловать ее, он увидел, что она замерла, прикрыв глаза. Слава коснулся ее губ. Марина приоткрыла ротик.
- Нет, девочка. Неправильно. Ты же только недавно научилась целоваться, - прошептал он.
- Точно, а я и забыла, - ойкнула Марина.
Они стояли и целовались друг с другом в губы, как будто вернулись, каждый в свою юность. Теплая ночь, тишина, лунный свет, создавали особую атмосферу сказки. Даже Слава растрогался. Оторвавшись от ее теплых губ, он потянул Марину дальше.
Они дошли до школьного двора. Забора не было, только остатки двух кирпичных столбов обозначали ворота. Двор потихоньку зарастал кустами. Лавочка действительно была — скамейка на школьном стадионе. Раньше, от дороги, ее заслоняло школьное здание. Сейчас от него остались только валы фундамента, поросшие травой. Со всех других сторон, лавочка, не просматривалась, двор по периметру был обсажен кустами, которые сейчас разрослись, создавая непроходимые заросли.
Слава проверил скамейку на прочность. Толстая, прочная доска, наверняка дуб, намертво прикрученная болтами к металлическим столбикам-опорам. Виднелись даже остатки краски. Прошедший два дня назад дождь смыл старую, а новая не успела накопиться, поэтому Слава свободно уселся на лавочке, увлекая за собой Марину.
Он, поцеловав ее несколько раз в губы, взял ее лицо в ладони и стал целовать все подряд, ее закрытые глаза, нос, щеки, подбородок не пропуская ни миллиметра. Она, немного задыхаясь, пыталась возразить, что это слишком для юного парня.
- Мы же договорились, я же опытнее, - ответил он, продолжая целовать ее.
Нежно он поглаживал ее по спине, запуская ладонь под ткань. Гладил ее плечи, отодвигая тонкие бретельки сарафана.
Продолжая целовать, он поглаживал ее по груди, снизу, одним пальчиком, сначала очень осторожно, нежно, затем, видя, что она не возмущается, накрыл правой рукой ее грудь, и слегка сжал. Марина приняла это как должное.
Слава осмелел, целуя ее, гладил по груди, не стесняясь. Тонкая ткань сарафана, не скрывала ее возбуждения, возбужденные сосочки упруго упирались ему в ладонь.
- У тебя великолепная, очень упругая грудь. Мне она очень нравится. Чувствуешь, как она отлично ложится мне в ладонь, как будто создана для меня, - шепнул он ей на ухо. Марина глубоко вздохнула и прижалась к нему всем телом. Он принялся осыпать поцелуями ее плечи, шею. Марина стала задыхаться, уперлась в него руками, взмолившись:
- Давай просто посидим пока. Смотри, какая ночь красивая.
Он выпрямился. Посидим, так посидим. Обнимал ее, поглаживая по бедру. Как положено влюбленным, они любовались звездами, ярко сияющими в небе. Слава, наугад ткнув в группу звезд, «изобрел» новое созвездие, - Саламандра, попутно рассказав байку про огненную ящерицу. Она слушала его треп, не возражая, только загадочно улыбалась.
Он снова поцеловал ее, смело гладя бедра и лобок через платье. Целуя плечи, спустил бретельки. Платье, как бы невзначай, сдвинулось вниз, обнажая ее крепенькие грудки. Он поцеловал одну из них, поймав себя на мысли, что испытывает почти такое же волнение, как будто в первый раз.
Покрывая ее грудь поцелуями, он все ближе и ближе подбирался к торчащим сосочкам. Марина доверчиво почти лежала у него в руках, гладя его по голове. Взяв тверденький сосок в губы, он заставил ее задохнуться от наслаждения. Он сжимал его, перекатывал, иногда покусывал. Уверенно, но нежно. (эротика на paprikolu.net)
Она почти лежала на лавочке, откинувшись назад, на его руке. Другой рукой он ласкал ее бедра, все выше и выше, теперь уже под платьем. Подобравшись к трусикам, провел пальцем под резинкой трусиков, очерчивая вожделенный треугольник.
Марина не сопротивлялась, забыв о стыде, казалось, сама подставляла ему наиболее лакомые кусочки своего тела.
Наконец, настал момент истины, по крайней мере, для него. Его ладонь накрыла ее щелку, мокренькую, горячу, даже через трусики. Медленно, очень бережно, как будто обращаясь с предметом невероятной хрупкости, он погладил ее, вызывая сладкий стон у девушки.
Слава прижал Марину к себе, не убирая руки от ее щелки. Водил пальцем, как бы дразня ее, очерчивая овал вокруг губок. Марина задыхалась.
Слава внимательно всмотрелся в ее лицо, искаженное страстью, нагнулся, поцеловал ее, и, продолжая пристально смотреть на нее, коснулся пальцем ее клитора, легкими движениями лаская его. Она застонала, всплеснула руками, пытаясь обнять его, но мешали бретельки сарафана.
Слава на секунду, прерывая ласку, помог ей выпутаться, и снова вернул руку назад, к ее щелке, легко скользнув рукой под трусики. Не используя ничего, особенно изощренного, он сосредоточился на ее нежном клиторе, гладя и легонько качая его в разные стороны.
Еще несколько движений, и Марина забилась у него в руках, выгибаясь всем телом, царапая ему спину ногтями. Подождав, пока она немного затихнет, он решительно поставил жену на ноги. Как с куклы снял с нее платье, он, избавившись от рубашки, прижал ее к себе. Она уткнулась горящим лицом ему в грудь. Поглаживая ее по голой спине, опускаясь руками до попки, беззастенчиво залезая в трусики, и сверху, и сбоку, лаская ее упругие половинки, он прошептал:
- Я очень, очень люблю тебя милая. Та такая хорошая, такая страстная. Я не в силах оторваться от тебя, - трусики окончательно сползли вниз, оголяя ее попку. – Ты просто волшебница! Такого со мной еще не было. Не могу поверить, что, наконец, встретил такую великолепную девушку, - в общем, шептал на ухо те слова, которые имеют значение, только в моменты особенной близости.
- Я хочу раздеть тебя совсем, - не встречая возражения, он нагнулся и стянул с нее мокрые трусики, бережно положив их на лавочку рядом с платьем. Развернул Марину к себе спиной, накрыв ее грудки ладонями, привлек к себе. Продолжая нашептывать нежный бред, он ласкал ее всю, пробегая руками по ее обнаженному, открытому для него телу, не пропуская ничего, ни упругих холмиков груди, ни плоского животика, ни треугольника лобка, заканчивающегося чувствительным, отзывающимся дрожью в ее теле, даже на самое легкое прикосновения, клитором.
- Я хочу, чтобы мы стали ближе, - шепнул он, расстегнув брюки, доставая член из трусов. Он прижался им к ее попке. Марина заметно напряглась.
- Не бойся ничего. Я помню, что у тебя еще никого не было, и поверь мне, так и останется. Доверься мне.
Она расслабилась. Тогда он, немного присев, просунул член между ее ног, расположив его между ее мокреньких губок, плотно прижал к ним своей ладонью.
- Ты чувствуешь, меня, как я люблю тебя, как мне хочется быть к тебе как можно ближе. Но не бойся, туда он не попадет. Не будет торопиться. Мне и так с тобой очень хорошо.
Слава медленно двигал членом, скользя между ее губок, давая ей возможность привыкнуть к новым ощущениями. Он поймал себя на мысли, что сейчас действительно ведет с Мариной, своей тридцатилетней женой, как с девочкой, как будто все в первый раз. Она полностью увлеклась игрой, переносясь на много лет назад, забыв о своем опыте напрочь.
Почувствовав, что она снова стала возбуждаться, он ускорился. Желание разрывало его, он из-за всех сил сдерживался. В какой-то момент, хотел, чтобы место его руки заняла ее ладонь, но уже не оставалось желания что-то менять. Марина стала постанывать. Эти звуки переполнили чашу его выдержки.
Резко прижав ее к себе еще сильнее, и уже не обращая на нее никакого внимания, быстрыми движениями довел себя до конца, убрав свою ладонь с члена в самый последний момент. Марина, повинуясь инстинкту, сжала ноги, позволяя ему обойтись без руки.
Сперма, сильной струей выстрелила в ночь…
Они еще долго стояли, обнявшись, Марина не торопилась одеваться, но натянул штаны.
- Ты, знаешь, я сейчас немного жалею, что не оказалась тогда в руках такого опытного и смелого соблазнителя.
- Ну не таким я и опытным был в то время. Даже не знал, как лифчик расстегивается.
- Не знаю, не знаю, - лукаво поддела она его. – Заговаривать зубы у тебя, наверное, врожденное. Ловко ты мне про созвездие Саламандры ввернул…
На следующий день, когда машина сокращала километры, отделяющие их от долгожданного моря, Марина неожиданно сказала:
- Прямо сказка какая-то. Спасибо тебе. Теперь об этой лавочке у меня есть два воспоминания, и оба великолепные.
